Bravo: Вы были первой рок-группой, встретившейся с президентом Горбачевым в Кремле. Горби - ваш поклонник?
Klaus: Он поприветствовал нас по-немецки «Guten Tag», а позже в длинной личной беседе с нами он сказал: «Хоть я и не хард-рок-эксперт, но я чувствую, что песня "Ветер перемен" написана от сердца. Моя жена Раиса и моя дочь в восторге от записи.» Перед встречей я нервничал сильнее, чем когда я выступаю перед миллионом фанатов. Мы очень впечатлены позитивной харизмой этой исторической личности, которая изменила мир и подарила нам единство, независимо от того, как на него смотрит история. На наш летний Московский Open-Air он получит закулисный пропуск. Кстати, в Москве будет построено Hardrock cafe.
B: Проверяете ли вы, правильно ли расходуются пожертвованные деньги?
К: Да. В 1992 году мы встретимся ещё раз. Мы жертвуем весь наш доход от русской версии «Wind of change» для детских больниц в Москве и для Чернобыля, например, на лекарства. Мы вручили Горби два чека по 50000 марок каждый, в качестве первоначального взноса.
B: Где и в какой школе ты учился?
K: Я учился в Volksschule ["народная" восьмилетняя школа] в Hainholz, районе Ганновера. После этого в течение трёх лет я учился на декоратора в компании «Эмде» в Ганновере. Они делали украшения для витрин, но также и интерьеры, и всё возможное. Сам магазин специализировался на шторах.
B: Приходилось тебе одевать и раздевать манекены?
K: Да, я и это делал. Но, когда я учился, я также занимался дизайном ковров, обстановкой квартир и навеской штор, а также обивкой. В профессии декоратора я все больше и больше видел творческую, художественную часть. Тем не менее, в то время моё сердце уже было отдано музыке. Мне было уже ясно, что однажды я стану профессиональным музыкантом. Это была цель, скрытая глубоко в моём сердце. Для меня не было важным стать главным декоратором в универмаге, как хотели мои коллеги. Одного из моих коллег звали Peter Linz, он также был энтузиастом музыки и всегда сопровождал нас как фанат. Для них идея стать профессиональным музыкантом была слишком рискованной. Но я нахожу это скучным - точно знать, что через 10 лет ты будешь делать это, через 20 - это.
B: Ты когда-нибудь засыпал в витрине?
К: Нет, но я играл со своей группой каждые выходные, и, конечно, уставал, как собака. Есть забавный анекдот про то, в каком состоянии я приходил в компанию каждый понедельник утром, после того, как мы играли в клубах три дня по семь (!) часов каждый день, "топ 40" сверху вниз. Потом я приезжал совсем обессиленный, не в состоянии издать ни звука из-за продолжительного пения, и мой босс, герр Эмде, каждый раз презрительно говорил: «Хорошо, ты хочешь зарабатывать деньги этим?» Потом он делал движение, как будто играет на гитаре. Я этого никогда не забуду. Но я тайно думал: «Я тебе покажу!»
B: Как называлась твоя группа?
K: Моя группа в то время была «Mushrooms». Когда мы играли по пятницам, субботам и воскресеньям, у нас было реальное ощущение тура. Если мы играли в клубе даже всего в 30 км от Ганновера, тогда мы бронировали отель за 30 марок, и тогда приходило это ощущение настоящего тура...
B: Как выглядел ваш "тур-автобус"?
K: Это был, действительно, официальный автобус VW, сзади помещалось всё оборудование. Автобус был ярко раскрашен, с картинками, с названием группы, написанным сзади, и когда мы отправлялись на концерт, тысяча друзей ехали с нами. У нас был настоящий круг поклонников. Всегда был полный хаос.
B: У тебя когда-нибудь были большие неприятности с твоим боссом?
K: Конечно, потому что, во-первых я постоянно опаздывал, и тогда было время The Beatles, когда все носили длинные волосы. И вот однажды в мой дом пришло "синее письмо" [разг. - уведомление об увольнении/предупредительное письмо], я должен был состричь волосы. И это было совсем не весело.
B: Кем работали твои родители?
K: Мой отец был садовником, моя мама - домохозяйка. Музыкальный талант я унаследовал от отца, сам он играл на мандолине и у него и его друзей была своя группа. Он показал мне, как брать аккорды на гитаре, но, с другой стороны, у меня была учёба, и тут он был довольно строг, то есть, когда я пришел домой и сказал: «Слушай, мы должны взять кредит, потому что я должен купить аппаратуру звукоусиления», тогда, ну ... я ничего не получил. Учась, я зарабатывал, может, 200 марок в месяц. У других был мопед или автомобиль, а у меня всё шло на музыку. Моя мама очень меня поддерживала. Но я жил в очень простых условиях, в рабочей семье, нельзя было просто так взять кредит на несколько тысяч марок.
B: Сколько времени ты служил в армии?
K: Полтора года. Я был кандидатом в унтер-офицеры, когда закончилась служба. Тогда, в армии, я хотел получить водительские права, но было сказано, что тот, кто хочет получить водительские права, автоматически продлевает службу до 4-х лет. Моя рука опустилась очень быстро. Моя группа "Mushrooms" в то время распалась. Но тогда я уже встретил Рудольфа, который играл со Scorpions в тех же клубах, в каких играли мы. Когда я вернулся из армии, Рудольф позвонил мне и сказал: «Слушай, у меня для тебя есть группа.» И это была группа "Copernikus" с его братом Майклом Шенкером. Кстати, я служил в Bremen-Schwanewede вместе с Peter Behrens, который потом станет очень известным как барабанщик группы Trio. Мы были с ним в одной роте и вместе писали музыку в казарме. Мы играли 3 дня внеочередного отпуска в офицерском казино.
B: Где ты подрабатывал?
K: После армии я получил водительские права и стал подрабатывать водителем. Я доставлял телевизоры для магазинов техники или лекарства для аптек. В 70-е годы нам приходилось вкладывать деньги в Scorpions. У меня был супербосс в транспортной компании, Christian Jaquet, который всегда отпускал меня с работы и много помогал мне.
B: Ты был отличником?
K: Нет. Но мне нравилось писать сочинения. Меня интересовали предметы, в которых нужно задействовать воображение. Математику я ненавидел. Я не очень хорошо лажу с цифрами. Я даже не могу запомнить номера телефонов. К счастью, всю бизнес-часть делает моя жена Габи. На уроках музыки у нас был учитель, герр Томас, - и это, может, причина моего сильного голоса сегодня - он всегда проходил через ряды, и каждого, кто не пел, колол в попу иголкой.
B: Как звали твою первую девушку?
K: Одну из первых звали Ютта. Раньше я был довольно стеснительным. В кругу приятелей только и разговора было: «Так, надо создать группу, играть по выходным и кадрить девушек.»
B: Как ты познакомился со своей женой Габи?
K: Мы познакомились в 1971 году на концерте Scorpions в небольшом клубе в Ганновере. Габи дружила с девушкой Майкла Шенкера. Между нами сразу проскочила искра, и я спросил, не придёт ли она на вечеринку одного друга. Я сразу был очарован ее невероятным позитивом и обаянием, ее длинными волосами. Я на самом деле не тот тип, который планирует что-то подобное, но в этот момент я следовал за своим сердцем. От этого чувства всё сразу и щёлкнуло.
B: Ты пригласил её к себе в тот же день?
K: Нет. Мы всё чаще встречались, ходили в кино, что-то в этом роде. Мы всё время ездили по клубам с Майклом и ребятами. Вот что я не понимаю, так это когда девушки или парни недалёкие.
B: Как ты сделал ей предложение?
K: На колени я не падал. Я думаю, это было совершенно не романтично; когда вы и так знаете, что вы предназначены друг для друга. 20.5.1977 мы поженились, но мы уже жили вместе пять лет. Наш сын Christian Julien родился 12.12.85. Я присутствовал при родах, и это абсолютно сбило меня с ног. Это было здорово.
B: Ты верный?
K: Думаю, да. Нужно развивать взаимное доверие, и каждый действует в плюс этому или в минус. У нас это, действительно, большая любовь. Моя жена очень поддерживала меня - и это относится и к другим - в самом начале, когда у нас не было ничего, кроме наших мечтаний. Габи получала 500 марок за обучение, и мы сделали себе двухкомнатную квартиру. Она обучилась на страхового агента, у неё десятилетний опыт работы в сфере страхования. У меня совсем не было денег, я только играл по клубам. Теперь, после всех этих трудных лет, мы хотим наслаждаться успехом вместе.
Перевод Оля Клочнева для российского фанклуба группы scorpions
спасибо Ольга за перевод
ОтветитьУдалитьКлаус удивительно не похож на массу...во всём!!!!